Предприниматели нового типа

Если в промышленности ликвидация крепостного права открывала дорогу капитализму, то сельское хозяйство было сковано общинными отношениями. Предпринимательство было по сути враждебно общинной уравнительности, поэтому фермер для общины — это «кулак», «мироед». Лишь единицы крестьян вступали на путь фермерства через покупку или аренду земли у помещика.

Легче было найти выход предпринимательской инициативе вне сферы сельского хозяйства — в торговле или промышленности. Однако, чтобы стать промышленником, крестьянину требовались незаурядные способности. Крупнейшие предприниматели России: Рябушинские, Морозовы, Гучковы — вышли из крестьянского сословия, но из сельского хозяйства они уходили.

Министр финансов Витте писал: «Горе той стране, которая... насаждала разного рода коллективное владение». Дальнейшее экономическое развитие России в значительной степени определялось противоречием между передовой промышленностью и архаичным сельским хозяйством.

Заметим, что после отмены крепостного права в руках помещиков осталась приблизительно четверть сельскохозяйственных угодий. Нужно учитывать, что помещик и дворянин в это время — не синонимы. 2/3 дворян ко времени ликвидации крепостного права не имели земельных владений с крестьянами, т. е. не были помещиками, а жили за счет государственной службы, военной или гражданской, составляя основу государственного аппарата.

Естественно, что при переходе к капитализму в России состав и положение слоя предпринимателей существенно изменяются. Если прежде модно было условно говорить о сословии предпринимателей, то теперь правильнее называть их просто буржуазией в соответствии со структурой буржуазного общества.

В ходе акционирования предпринимательство обезличивается: на смену частным предпринимателям приходят акционерные общества, и уже не хозяин предприятия выполняет предпринимательские функции, распоряжаясь и рискуя собственным капиталом, а директор, который использует чужой капитал.

Состав буржуазии усиленно пополняется дворянами. Нарастающий процесс продажи помещичьих имений после отмены крепостного права и переход их в руки новых хозяев не всегда означал разорение помещиков. Развязавшись с обременительным, требующим забот и нередко убыточным поместьем, бывший помещик вкладывал полученные за поместье деньги, а так же выкуп за освобождение крестьян, в ценные бумаги, акции, сразу включаясь в систему наиболее зрелого капитализма.

Некоторые дворяне включаются в предпринимательство еще более активно, основывая собственное дело. Среди дворян, получивших после крестьянской реформы купеческие свидетельства, мы встречаем такие знатные фамилии, как князь Голицын или граф Бобринский. Следует сказать, что покупка акций не требовала вступления в купеческую гильдию, но для основания собственного дела это было необходимо.

Пример частных предпринимателей из дворян — братья Шиповы. Начали они с питейных откупов, как, впрочем, многие предприниматели России, затем учредили пароходное общество «Дружина», машиностроительный завод в Костроме, приобрели два горных завода.

Состав предпринимателей пополнялся за счет людей, связанных с государственным хозяйством, «знатоков» этого хозяйства и общей экономической конъюнктуры в России — чиновников, инженеров. Используя свои связи и осведомленность, они с минимальным капиталом, а иногда и совсем без капитала, включались в дела, которые пользовались покровительством государства, получали казенные кредиты, совершали спекулятивные сделки, грабили казну.

Примером может служить Павел Григорьевич фон Дервиз. Небогатый чиновник, секретарь в Сенате, стал организатором железнодорожного строительства и одним из крупнейших железнодорожных и банковских воротил.

Николай Иванович Путилов был инженером-кораблестроителем. Затем основал несколько машиностроительных предприятий, работавших в основном на казну, в том числе Путиловский завод.

Переход крупных чиновников в правления частных обществ в это время становится обычным делом. Переходя на новую работу, они обеспечивали связь с государственной властью, помогали получать выгодные заказы, подряды и концессии. Дервиз писал: «В России не может быть честного и способного человека, который бы не соблазнялся легкой возможностью поживиться за счет казны».

Капиталистическое преобразование России коснулось и гильдейского купечества. Стремясь сохранить сословную структуру, втиснуть новые явления в рамки сословий, правительство проводит очередную гильдейскую реформу. Теперь вместо трех были оставлены только две гильдии.

К первой гильдии относилась оптовая торговля, ко второй — розничная торговля и фабрично-заводская промышленность. Формально без гильдейского свидетельства человек не имел права заниматься предпринимательской деятельностью, а купить гильдейское свидетельство мог любой житель страны и даже иностранец.

Купечество теперь получало ряд почетных привилегий: так, купцы первой гильдии получили право ношения шпаги, представления к императорскому двору, получения чинов, дававших дворянское звание.

Но в прокрустово ложе гильдий не вмещались новые формы предпринимательства — акционерные компании и банки. И представители других сословий не спешили записываться в гильдии. В 1870 году 75% московского купечества составляли прежние купцы и только 25% — выходцы из крестьян, мещан, чиновников и дворян.

Грюндерство, железнодорожные концессии — все это проходило в стороне от купечества. Предприятия купцов сохраняли семейный характер. Морозовская фирма оставалась в руках Морозовых, Прохоровская принадлежала Прохоровым. Правда, следуя требованиям времени, купцы включались в процесс акционирования, но они основывали не акционерные общества, а «товарищества».

В то время как акционерное общество стремилось привлекать новых членов (а значит, и новые капиталы), в товарищество новых пайщиков привлекали неохотно. Это были замкнутые семейные группировки. Иногда все товарищество состояло из родственников, а его достояние увеличивалось не присоединением новых членов, а основанием или приобретением новых предприятий.

Купцы очень недоверчиво относились ко всяким нововведениям, особенно, если эти новшества шли сверху, со стороны государства и его чиновников. Ключевский это явление назвал «запуганностью капиталов». Несмотря на заигрывание верховной власти с купечеством, чиновники, дворяне, да и интеллигенция относились к ним с оттенком презрения.

Не случайно в нашей литературе почти не было положительных образов купцов: погоня за богатством у нас всегда считалась чем-то низменным, противоположным духовным устремлениям, духовности. Особенностью нашей литературы было отражение образованного общества перед страдающим «народом», т. е. перед низами, вины благополучных людей — перед нищетой низов. Купцы, естественно, не включались в состав такого «народа». Купцы чувствовали несоответствие своего социального статуса своему вкладу в развитие хозяйства страны и стремились компенсировать свою ущербность.

Одни старались сблизиться с господствующим «благородным» сословием через чины и звания, через благотворительность.

Другие старались добиться признания в области культуры, выступая меценатами, как Третьяков или Бахрушин.

Третьи, напротив, вызывающе подчеркивали свое происхождение. Богатый купец Губонин в картузе и сапогах — бутылками надевал звезду на долгополый сюртук. Верхушка купечества перенимает европейскую одежду и светские манеры, посылает детей учиться за границу, заказывает дворцы знаменитым архитекторам, но сохраняет верность традициям. За модернистским фасадом дома Рябушинских находилась раскольничья часовенка для семейных обрядов.

Но времена менялись. Если прежде мелкий предприниматель, коробейник, владелец ткацкой «светелки», постепенно увеличивая свое состояние, мог выдвинуться в состав крупной буржуазии, то теперь в предпринимательскую элиту шли другими путями — из чиновников и дворян, за счет казнокрадства и спекуляции. Они не начинали с низов, сразу основывали дело в крупных масштабах.

Купцы проходили весь путь развития предпринимательства — с первых примитивных его форм, чем и объяснялась в какой-то степени их консервативность. Примером могут служить братья Елисеевы. Они начали торговую деятельность в начале ХIХ в. — открыли фруктовую лавочку на Невском проспекте.

К середине века торговый дом Елисеевых имел сеть продовольственных магазинов не только в Петербурге, Москве и Киеве, но и в ряде европейских стран. Три их собственных морских судна перевозили товары. Елисеевы не занимались рискованными делами, не прибегали к государственной помощи: они просто постепенно расширяли свою торговлю. Новые же предприниматели, не обремененные традициями и предрассудками, сразу включались в высшие формы предпринимательства.

Предпринимательство в это время, по выражения исследователя Радаева, развивается на двух уровнях — «на горе» и «под горой».

Предпринимательство «на горе» связано с государством, работает на «госзаказ». Сюда входят представители родовой аристократии и чиновники государственного аппарата.

«Под горой» вырастает предпринимательство на базе народных потребностей. Здесь действуют кустарные промыслы, масса мелких предпринимателей и лавочников. Здесь многое определяется общинными традициями, патриархальностью крестьянского быта.

Традиционное потомственной купечество оказывается между этими двумя полюсами. Оно не приемлет новшеств, лишено авантюрности, поэтому отталкивается от верхнего, «казенного» уровня. А крупные капиталы и предприятия с новейшей техникой отрывают его от «почвенного» низшего уровня.

Особую группу предпринимателей составляли иностранцы. К 1900 году им принадлежала треть акционерного капитала в России. После отмены крепостного права, которая, по представлению европейцев, стала поворотом России на капиталистический, европейский путь развития, в хозяйство страны хлынул иностранный капитал.

Высокие пошлины препятствовали продвижению на русский рынок иностранных товаров, но одновременно они делали этот рынок особенно привлекательным, потому что из-за пошлин цены на российском рынке были выше, чем за границей. Поэтому вместо товаров можно было ввозить сюда капиталы, строить заводы и продукцию этих заводов продавать без пошлин.

Бельгийский консул в 1894 г. писал из Одессы, что «...громадный успех некоторых фирм привел в замешательство весь деловой мир. Все теперь стремятся в Россию». В деятельности иностранных предпринимателей наблюдалась определенная специализация. Франко-бельгийский капитал вкладывался преимущественно в металлургическую и угольную промышленность, английский — в добычу нефти и золота, немецкий — в машиностроительную, электротехническую и химическую промышленность.

Иностранные капиталы быстро «русифицируются». Поскольку условия предпринимательства в России существенно отличались от западноевропейских, то было необходимо тесно сотрудничать с русскими предпринимателями, знавшими эти условия. Важной частью этих условий были особенности правительственной экономической политики.

Феодальные правительства, начиная с Кольбера во Франции и кончая Петром I в России, обычно покровительствовали буржуазии, только старались втиснуть новые буржуазные явления в старые феодальные формы. Вот и российское правительство этого времен (а оно оставалось, в сущности, феодальным) старалось законсервировать старые формы предпринимательства, не допустить развития новых форм — акционирования, биржевого дела, синдикатов.

Парадокс заключался в том, что именно в этих новых формах и происходило сращивание частного предпринимательства с государством, а носители старых форм открещивались от сотрудничества с правительством. Фондовые биржи, практически, были запрещены до конца ХIХ в. Только в 1900 г. был основан фондовый отдел Петербургской товарной биржи. Что касается товарных бирж, то до 1893 г. закон предписывал биржевые сделки не за наличные деньги «считать недействительными, а обличенных в подобных сделках подвергать наказаниям, за азартные игры установленным».

Практически это значило, что товарные биржи были под запретом. Несмотря на это биржи действовали: к концу столетия в России насчитывалось 24 биржи.

Появились специализированные товарные биржи, например, хлебные. Поскольку Россия занимала ведущее место по экспорту хлеба, без них было невозможно обойтись. Более того, именно здесь, на биржах, не вполне разрешенных законом, рождались первые представительные организации буржуазии — биржевые комитеты.

Поскольку были запрещены фондовые биржи, на которых продаются акции, закон не допускал существования и акционерных обществ. Законом до 1871 г. разрешались только именные акции, которые не могли быть объектом биржевой игры.

Основание новой акционерной компании допускалось только по специальному разрешению правительства и обставлялось целым рядом бюрократических запретов. Тем не менее ко времени ликвидации крепостного права в стране действовало свыше 80 акционерных компаний, а после этого начался массовый переход к акционерной форме предпринимательства. Законы, запрещавшие новые формы предпринимательства, не действовали.

Итак, после отмены крепостного права на решающие позиции в хозяйстве страны выдвигаются предприниматели нового типа, из государственных чиновников и дворян. Их выдвижение было обусловлено, с одной стороны, процессом акционирования и рождением новых форм предпринимательства, с другой — особой ролью государства в экономике. Традиционное купечество оттесняется на задний план.